продолжение Николя Фламель

"Золотое знание Николя Фламеля
Что может получиться, если соединить познания в лингвистике, математике, каббалистике, парапсихологии? Научное открытие! Причем очень полезное для потомков. А создал эту науку – монах. Вот только что за наука – как было, так и осталось тайной за семью печатями.
Жил се6е в Париже где-то во второй половине XIV века Николя Фламель. И был вceгo-навсего обыкновенным писцом – дни напролет простаивал за конторкой и переписывал рукописи. Однако в душе он был алхимиком и, как все алхимики, мечтал о философском камне. Но обрел нечто большее.
Сон в руку
Николя, как многие его современники, не оставлял попытки найти или получить этот самый философский камень, любил рыться в древних манускриптах, хотя прекрасно знал, что за проникновение в тайну символов можно схлопотать проклятие или угодить в ад. Но, с другой стороны, если ему улыбнется удача и он обретет бессмертие, ему уже и ад не страшен.
Однажды приснился Николя ангел, в руках которого была книга. “Фламель, – произнес ангел, – узри эту книгу, в которой ты сейчас ничего не поймешь. Для многих она осталась непостижимой навеки. Однажды ты отыщешь на ее страницах то, что никому, кроме тебя, не дано увидеть”. Фламель разглядел, что листы книги, изготовленные из тонкой коры, были переплетены в превосходно выделанную медь. Первый лист пересекала сделанная из золота надпись – посвящение иудейскому народу, подписанное “Авраамом-иудеем, принцем, жрецом, астрологом и философом”. Заинтригованный Фламель потянулся за книгой, чтобы получше рассмотреть ее, но ангел исчез в сиянии света.

Спустя несколько лет после своего удивительного сна, просматривая в какой-то лавчонке древние манускрипты, Фламель наткнулся на тот самый фолиант. Продавец запросил за него смехотворную сумму – всего два флорина. Вернувшись домой, Николя рассмотрел его и легко прочитал текст, написанный на “хорошей и понятной латыни”. Эта легкость оказалась обманчивой. Хотя текст и представлял собой руководство по трансмутации металлов, предполагалось, что читатель осведомлен о тайном учении евреев – каббале, разбирается в алхимии, а также является обладателем философского камня. Символические разъяснения, рассыпанные по всей книге, еще больше сбивали с толку. Красочные и изящно исполненные изображения крылатых богов и извивающихся драконов, убиенных младенцев и цветущих розовых деревьев явно таили ключ к пониманию текста и определению первоматерии, равно как и процесса, который превращает ее в философский камень. Однако Фламелю разгадка оказалась не по зубам. И он обратился к самым ученым мужам Парижа. Но никто не смог помочь ему.
Николя получает золото…
Тогда Фламель принялся искать знатока еврейского языка. Но гонения заставили большинство евреев покинуть пределы Франции и обосноваться в Испании. Зашив в одеяние пилигрима кусок скопированного текста, Фламель отправился в Испанию. Долго бродил он по заповедным местам раввинов и только на обратном пути на одном постоялом дворе встретил наконец того, кого искал. Раввина звали мастер Канчес. Едва бросив взгляд на отрывок из книги Авраама Еврея, он проникся “величайшим изумлением и радостью”. Канчес тотчас приступил к расшифровке текста, и вскоре восхищенный Фламель уже строил планы, как вместе с раввином они одолеют всю книгу. Однако вместе им удалось добраться только до Орлеана. Канчес заболел сильнейшей лихорадкой и спустя неделю скончался.
В Париж Фламель вернулся в одиночестве. Но теперь благодаря Канчесу он знал, что представляет собой первоматерия, хотя процесс ее превращения в философский камень оставался тайной.
Через три года после встречи с Канчесом, а именно 17 января 1382 года, Фламель и его жена Парнелл превратили двести граммов ртути в серебро, которое по своему качеству превосходило то, что добывают в рудниках. Еще через три месяца он таким же образом получил золото.
Так оно было или нет, но ничем не примечательный писец и его дражайшая супруга основали и содержали на свои средства только в Париже четырнадцать больниц, три часовни и семь церквей и столько же – в Булони. Их пожертвования занесены в муниципальные документы, которым нет оснований не верить.
Умер Фламель в 1417 году в возрасте восьмидесяти семи лет. Похоже, внезапно свалившееся на него богатство он потратил на благотворительность. Парнелл умерла несколькими годами раньше, и потому небольшую сумму наличными он оставил горничной. На своем надгробном камне Николя завещал выбить надпись: “Из праха я вышел, во прах возвращаюсь”.
…и обретает бессмертие
Здесь-то и начинается самое интересное.
Французский путешественник XVII века Поль Люка рассказал о странной встрече, которая произошла во время прогулки по саду в окрестностях мечети в городе Брусса, расположенном на территории нынешней Турции. Люка познакомили с дервишем, который оказался к тому же членом какого-то тайного общества. Они проговорили много часов. В своем дневнике Люка восхищенно записал: “Это был человек исключительной честности во всех отношениях. По внешнему виду ему можно было дать примерно лет тридцать, но, судя по его рассказам, он прожил век”. Сначала они беседовали о религии и философии, но постепенно перешли к алхимии, которую дервиш назвал величайшей наукой. Речь зашла о поисках философского камня и его способности даровать бессмертие или, как уточнил дервиш, почти бессмертие. Он вовсе не отрицал, что все люди в конце концов умирают, но любой адепт алхимии, обладающий камнем, “может отвратить посредством этого истинного лекарства все, что препятствует или причиняет вред физиологическим функциям, на тысячу лет”.
Люка запальчиво ответил, что большинство здравомыслящих французов считает философский камень выдумкой. Даже знаменитейший его соотечественник Николя Фламель хоть и получил этот камень, а умер в возрасте для обладателя камня просто неприлично юном.
“Моя наивность вызвала у дервиша улыбку, – писал Люка. – Он спросил: “Вы на самом деле поверили в это? Нет, нет, мой друг, он все еще жив. Ни Фламель, ни его жена не умерли!” Прежде чем пораженный Люка смог вымолвить хоть слово, дервиш совершенно лишил его дара речи, сказав: “Не прошло и трех лет с тех пор, как я оставил их обоих в Индии. Он – один из моих лучших друзей”.
Если дервиш говорил правду, к тому времени возраст Фламеля давно перевалил бы за 300 лет, а его жизнь охватила бы и эпоху расцвета алхимии в Европе. Дело в том, что к концу XVII века признание “величайшей науки” было столь широко распространено в народе, что эта ошеломляющая новость не поразила бы многих сторонников алхимии. Ведь слухи о необычно долгой жизни Фламеля продолжали ходить по крайней мере и в следующем столетии. По словам мудрого старого дервиша, в то время как все думали, что Фламель и Парнелл умерли, они разыграли свою смерть, а сами ускользнули в Швейцарию, где благодаря философскому камню продолжили жить в веках, наслаждаясь “размеренной и спокойной жизнью то в одной, то в другой стране”…
Спустя десятилетия, в XVIII веке, престарелый клирик Сир Марсель рассказал, что видел Фламеля за работой в самом центре Парижа в некоей подземной лаборатории, которая была изолирована от мира семью закрытыми дверями. В 1761 году Фламель и Парнелл были замечены среди зрителей в парижской Опере. К тому времени им обоим было около четырехсот лет. Как утверждают очевидцы, знаменитую чету сопровождал сын, которого они наконец сподобились родить. По слухам, случилось это знаменательное событие в Индии. Наконец, уже в 1818 году человек, называвший себя Николя Фламель, шатался по парижским кофейням, предлагая раскрыть свои секреты всем и каждому, кто готов расстаться с суммой в 300000 франков. Очевидно, что это современное воплощение Николя Фламеля имело мало общего с тихим старательным писарем.
Странная история приключилась и с надгробным камнем Николя Фламеля, который вторично обнаружили всего около ста лет назад… где бы вы думали? У бакалейщика, который приспособил его вместо доски для резки.
Вера в чудо
…Все умные люди немножко алхимики… Хотя “нет большего безумия, чем вера в то, что можно выделить и удержать неуловимую субстанцию или овладеть невидимым и испаряющимся веществом. Но запахи угля, дыма, серы, навоза, ядов и мочи становятся для них слаще меда – великим удовольствием”, – язвительно сокрушался Корнелий Агриппа. Он тоже был алхимиком. Но – неудачником. Однако при этом не мог не признать, что “множество замечательных открытий обязано своим происхождением алхимии”. Ведь на пути к получению философского камня были получены знания “о меди и разнородных металлах и их сплавах, припоях и спайке, реактивах и реакциях, примесях и осадках”. В конце концов, стремление к обретению философского камня не что иное, как вера в чудо, стремление к нему. И то и другое способно реально воплотить немыслимое."

По материалам журнала «Загадки истории»